Алексей Панов о том, в каких регионах России еще осталась радиация после Чернобыльской аварии

26 апреля 1986 года произошла Чернобыльская авария. Ее ход и влияние на человека и окружающую среду изучают до сих пор, а реабилитационные мероприятия необходимо будет проводить еще не один год, и даже не одно десятилетие. О том, что сегодня делается в России для преодоления последствий аварии, и.о. директора ИАТЭ НИЯУ МИФИ, д.б.н., профессор РАН Алексей Панов, много лет успешно занимающийся этой проблематикой, рассказал в интервью «Газета.Ru». Приводим текст интервью полностью.

 И.о. директора обнинского Института атомной энергетики НИЯУ МИФИ Алексей Панов

- Год назад Российский научный фонд поддержал ваш проект «Разработка системы адресной реабилитации сельских населенных пунктов, пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС, с использованием многокритериального анализа и ГИС-технологий». Не могли бы Вы рассказать, что уже сделано по проекту, что в планах?

- Для начала небольшой экскурс в историю. Со дня Чернобыльской аварии прошло 38 лет – в истории атомной энергетики это была самая крупная радиационная катастрофа, затронувшая не только территорию СССР, но и ряд стран Европы. В наибольшей степени радионуклидами от аварийного 4-го энергоблока АЭС были загрязнены Россия, Белоруссия и Украина. После аварии вокруг ЧАЭС была сформирована 30-километровая зона отчуждения, откуда было эвакуировано всё население. Кроме Украины, частично эта зона затрагивает и территорию Белоруссии. И в Белоруссии, и на Украине в этой зоне были организованы радиационно-экологические заповедники, где все эти годы ученые изучали и продолжают изучать, как животный и растительный мир развивается в условиях высоких уровней радиоактивного загрязнения. Сама Чернобыльская АЭС, кроме аварийного реактора, продолжала работать многие годы после аварии. Оставшиеся три энергоблока вахтовым методом обслуживали специалисты, живущие в построенном после катастрофы городе Славутич Черниговской области. Взорвавшийся четвертый реактор в первый год после аварии был защищен саркофагом, а позже над ним был возведен еще один. Вокруг станции площадку дезактивировали, там следят за радиационной обстановкой и определенное время на площадке АЭС находиться можно, в 2010 году мы даже ездили туда с аспирантами на экскурсию.

Полученный нами грант РНФ направлен на работу в России: после аварии у нас были в большой степени загрязнены радиоцезием (¹³⁷Cs) 4 области – Брянская, Калужская, Тульская и Орловская, а в первой наибольшему загрязнению подверглись 5 юго-западных районов. Вообще же было 15 субъектов, пострадавших от аварии – радиоцезий фиксировали от Ленинградской области до юга России. Хотя конечно, по мере удаления от Чернобыльской АЭС, содержание радионуклидов в почве резко снижается. В нашей стране принят закон «О радиационной безопасности населения», в котором говорится, что дополнительная к фону облучения (мы ведь от природных радионуклидов, где бы ни находились, получаем дозу около 2,5 миллизивертов в год) дозовая нагрузка от техногенных радиоизотопов не должна превышать 1 миллизиверта в год – и вот в 5 юго-западных районах Брянской области закон пока полностью выполнен быть не может, хотя дозы дополнительного облучения там не значительно превышают уровень фона. В остальных же пострадавших от аварии регионах дозовая нагрузка на жителей населенных пунктов гораздо ниже установленного лимита. Соответственно в 5 районах Брянской области надо проводить комплексные мероприятия по реабилитации, чему и посвящена наша работа по гранту РНФ.

Почему это важно делать? Регионы эти были аграрными, промышленности там не много, и когда случилась авария, то радиоцезием были загрязнены большие территории, после чего сельхозпродукцию, которую там традиционно производили, нельзя было уже употреблять в пищу: на тот момент она не соответствовала радиационным стандартам. Колхозы, а затем и фермерские хозяйства оказались в сложных экономических реалиях, территории стали приходить в упадок, население постепенно уезжало оттуда, да еще в целом все это пришлось на время «лихих 90-х». В селах оставались преимущественно пожилые люди, им местных продуктов требовалось уже меньше – это влияло на изменение пищевой потребительской корзины и, соответственно, на формирование доз облучения. В 2017 году населенных пунктов, нуждающихся в реабилитационных мероприятиях, по официальным данным насчитывалось 135.

Первое, с чего мы начали – определили актуальный перечень населенных пунктов, где превышена дозовая, сейчас их 72: это села, деревни и город Новозыбков. Мы много лет следим за ситуацией там и видим, что обстановка постепенно меняется: цезий распадается, меняются демографическая и экономическая ситуация, условия хозяйствования – это надо подробно изучать, потому что всё это влияет на рационы питания населения и формирование доз облучения. Дозы складываются из двух составляющих: внешнего облучения (от поверхностной плотности радиоактивного загрязнения) и внутреннего (оно связано с потреблением пищевых продуктов местного происхождения, содержащих радионуклиды). Кроме оценки доз, получаемых людьми (этим у нас в стране занимается Институт радиационной гигиены Роспотребнадзора), важен еще уровень загрязнения ¹³⁷Cs этих населенных пунктов – его определяют в НПО «Тайфун» Росгидромета (Обнинск). На основе данных по этим показателям осуществляется зонирование радиоактивно загрязненных территорий и назначаются социальные льготы и выплаты населению.

- Период полураспада цезия – 30 лет. С момента аварии прошло уже 38 лет, когда последствия аварии могут быть устранены окончательно?

- Период полураспада радионуклида – это показатель, характеризующий за какой промежуток времени его активность снизится в два раза. Для цезия это 30 лет, это значит, через 30 лет радионуклидов на этих территориях будет в два раза меньше, еще через 30 лет – уже в два раза меньше от оставшегося количества и так далее. А совсем от последствий аварии эти территории избавятся по нашим оценкам к 2180 году – к этому времени показатели там придут к норме, которая составляет по ¹³⁷Cs 1 Кюри/км².

Но на самом деле 1 Кюри/км² – это совсем небольшая величина, люди живут нормально и производят безопасную сельскохозяйственную продукцию и при 5 Кюри/км² и выше, это не представляет опасности для человека. Та же история и с 1 милизивертом – это перестраховочная цифра, чтобы гарантированно с огромными коэффициентами запаса защитить всех людей, даже очень чувствительных к ионизирующему излучению. Это более, чем в два раза ниже, чем мы и так получаем от природного фона.

- Что входит в систему мероприятий, которую вы разрабатываете для этих населенных пунктов?

- Это набор сельскохозяйственных, организационных и информационных технологий. Сейчас с помощью систем поддержки принятия решений мы рассчитываем для каждого населенного пункта свою «адресную» программу реабилитации. Например, максимальный вклад в дозу внутреннего облучения вносит молоко от коров, которые пасутся на местных пастбищах – здесь надо улучшать лугопастбищные угодья, осуществлять глубокую перепашку почвы, чтобы корневая система растений не доставала до ¹³⁷Cs. Необходимо внесение повышенных доз минеральных и органических удобрений, снижающих коэффициенты перехода радионуклидов из почвы в растения. Надо вносить и известь, чтобы понизить кислотность почв (при высокой кислотности почв миграция радионуклидов повышена), высевать определенные наборы травосмесей, которые в меньшей степени накапливают радионуклиды. Такие агротехнические и агрохимические приемы позволяют снизить переход радионуклидов в 5-6 раз из почвы в траву, которую едят коровы, а, значит, радионуклиды в меньшей степени попадут в молоко и мясо. Кстати, дозы внутреннего облучения меняются и в зависимости от времени года: с мая по сентябрь содержание ¹³⁷Cs в молоке выше, потому что коровы пасутся на загрязненных радионуклидами лугах.

Надо учитывать и радиоактивное загрязнение в лесах – местное население потребляет грибы, которые обладают повышенным содержанием радионуклидов. Где-то лесов больше, где-то меньше, соответственно, и потребление грибов и ягод из них разнится и влияет на дозу. Еще один фактор: где-то уже проводились реабилитационные мероприятия, где-то нет, или их было мало – наша задача описать каждый населенный пункт и выдать конкретные рекомендации по нему. За этой территорией мы следим много лет, у нас созданы большие банки данных с характеристиками населенных пунктов с их ареалами. Поэтому все расчеты делаются на основе многокритериального анализа, оценивается также экономика, то есть затраты на внедрение технологий (какая техника, ГСМ, удобрения, травосмеси и т.д.). Нужно обосновать такие оптимальные технологии для каждого населенного пункта, чтобы при минимальных затратах они дали бы максимальный эффект по снижению доз облучения населения.

Это что касается сельскохозяйственных мероприятий. Но надо учитывать еще и психологию людей – здесь по-прежнему необходимо просвещение. Запретительные меры уже давно не работают, надо использовать рекомендации. Например, доносить до населения, что различные виды грибов по-разному накапливают радионуклиды, где лучше их собирать, многое зависит от переработки грибов и т.д. В общем и целом, это все дает очень хороший эффект.

Конечная цель нашей работы – к концу 2024 года разработать для каждого населенного пункта с превышением дозовых нагрузок у жителей программу адресной реабилитации – комплекс технологий, который позволит снизить дозы облучения населения до установленного законом уровня и оценить затраты на эти мероприятия. Такие программы реабилитации будут крайне полезны в работе администраций районов Брянской области, пострадавших от аварии. Это открытая информация, подробнее об этом можно почитать в наших статьях.

- Что сегодня происходит на ЧАЭС и в зоне отчуждения вокруг нее – что нам известно, возможно ли научное сотрудничество с Украиной в этой сфере? Производятся ли там реабилитационные мероприятия, и как это влияет на соседние земли, расположенные на территории России и Белоруссии?

- Многие годы мы плотно работаем с белорусскими коллегами. У нас есть многолетние программы совместной деятельности (в рамках союзного государства Россия-Беларусь) по реабилитации радиоактивно загрязненных территорий – мы координируем действия, обмениваемся результатами научных исследований. С Украиной аналогичных работ давно нет – они решают свои проблемы самостоятельно. Последние совместные конференции с украинской стороной проходили в начале 2000-х годов, они тогда особое внимание уделяли тому, как радионуклиды распространяются в случае лесных пожаров – могут ли они с дымом и ветром перемещаться на соседние, не загрязненные территории. В России тоже есть программы, обеспечивающие пожарную безопасность лесов чернобыльской зоны, за ними у нас очень пристально следят, такие работы ведутся под эгидой МЧС.

- Все чаще в новостях мелькает Запорожская АЭС, находящаяся под контролем России и ставшая сейчас военной целью. Что будет, если в нее все-таки попадут? Каковы могут быть последствия с экологической точки зрения, можно ли сравнить Запорожскую и Чернобыльскую АЭС в плане возможной опасности?

- Госкорпорация «Росатом» прилагает максимум усилий по защите Запорожской АЭС, ее реакторы сейчас находятся в режиме «холодного останова», и атомщики, и военные там делают всё, чтобы обеспечить ее радиационную безопасность. Сравнивать эти АЭС некорректно: на Чернобыльской АЭС реактор взорвался изнутри в результате цепной реакции, вышедшей из-под контроля, а в гипотетическом случае попадания ракеты в реактор Запорожской АЭС возможно его внешнее повреждение, и в самом худшем варианте произойдет локальное радиоактивное загрязнение на площадке АЭС. Хотя все здравомыслящие люди понимают, что этого допустить ни в коем случае нельзя. Кстати, и международные организации, в том числе МАГАТЭ, оказывают определенное давление на украинскую сторону. Европейцам, с учетом чернобыльского опыта, также небезразлично, что будет с Запорожской АЭС.

- После Чернобыля в лексикон общественной жизни вошло специальное слово – «ликвидаторы». Многие из них умерли в первые месяцы после аварии, но кто-то умер вовсе не от последствий облучения спустя годы и десятилетия, а кто-то жив до сих пор – при том, что дозы облучения все они получили огромные. Чем это можно объяснить?

- По поводу жертв Чернобыля, существует множество мистификаций. Официально ликвидаторов в момент аварии было 134 человека, из них 28 погибли в первые дни и недели от лучевой болезни, получив смертельные дозы облучения. Их имена всем известны – это герои, которые спасли нас всех. А были те, кто тоже получил высокие дозы и болел средней или легкой формой лучевой болезни – их успешно вылечили в ФМБЦ им. А.И. Бурназяна ФМБА России. В Обнинском Медицинском радиологическом научном центре за ними много лет пристально наблюдают врачи – все ликвидаторы внесены в национальный радиационно-эпидемиологический регистр.

Основной целью наблюдений за здоровьем ликвидаторов является определение причинно-следственной связи: при каких дозах могут развиться те или иные онкологические заболевания. Это зависит от очень многих факторов – от возраста, в котором был облучен человек (чем старше человек, тем меньше на него влияет радиация), от состояния его здоровья, от наличия хронических заболеваний, тут необходимо учитывать индивидуальные особенности каждого человека. Известно, что малые дозы радиации в определенных количествах оказывают на человека стимулирующий эффект, дают толчок обновлению клеток: вспомните те же радоновые ванны, или то, как прекрасно сохраняются наши космонавты, получающие на орбите все-таки приличное облучение. Но всё хорошо в меру. Принимать радоновые ванны или пить лечебные минеральные воды можно только по рекомендации врачей. Кстати, интересный момент – основная проблема покорения космоса вовсе не техническая, не конструкторская (двигатели, топливо и т.д.), а человеческая: люди не могут годами находиться в условиях жесткого космического облучения. На Земле мы от него защищены озоновым слоем, а в космосе нет. Это ключевой вопрос для освоения человеком дальнего космоса.

- Вокруг понятия «радиация» после Чернобыля в 90-е годы СМИ сформировали массу мифов и страхов – какие самые нелепые, самые устойчивые? Как с ними бороться? «Мирному атому» тогда был нанесен серьезный репутационный ущерб в глазах широкой общественности, преодолели мы его сейчас?

- Да, было много спекуляций и просто откровенного вранья. Я помню, как по ТВ показывали козлят с двумя головами и выдавали это за последствия чернобыльской аварии. А то, что у нас в Кунсткамере в Санкт-Петербурге полно таких экспонатов, начиная с 18 века, когда еще не было атомной энергетики – таким вопросом почему-то никто не задавался. Это все мутации генов, которые были, есть и будут всегда. Ученые и просветители, в том числе из НИИРГ, МРНЦ, ВНИИРАЭ, ИАТЭ и других организаций приложили немало усилий, чтобы искоренить радиофобию. Мы много ездили по радиоактивно загрязненным областям, разъясняли врачам, учителям, социальным работникам, психологам как надо вести просветительскую работу среди населения, доносить правдивую информацию до людей. Было очень много образовательных программ, благодаря им люди в целом научились жить безопасно на этих территориях. Работа эта не останавливается и сейчас. Прежде чем приписывать всё влиянию радиации, неплохо бы вспомнить, что множество проблем со здоровьем у людей на этих территориях были обусловлены не радиацией, а нервными заболеваниями, психосоматикой – именно из-за распространения тогда всевозможных «страшилок» о радиации. Известно же, что постоянный стресс может вызывать и онкологические заболевания, и как оценить, от чего оно возникло – от радиации или «от нервов»? Поэтому информирование населения, донесение до него правдивой информации – одна из основных задач в областях, с которыми мы работаем. Наш проект, в том числе, направлен на то, чтобы решать и эти проблемы, и бояться их не надо, надо просто разумно действовать.

Чернобыльская авария, конечно, показала человечеству, что атомная энергия – серьезная сила, и обращаться с ней надо очень аккуратно. Поэтому после аварии многие организации, которые были вовлечены в процесс ликвидации ее последствий и реабилитации территорий, проделали огромный путь по обеспечению безопасности атомной энергетики, и ГК «Росатом» прежде всего. Строящиеся сейчас АЭС с точки зрения безопасности (и у нас, и за рубежом) находятся на очень высоком уровне. Системы их внешних и внутренних защит развились необычайно, и толчок этому дала, безусловно, Чернобыльская авария, несколько поколений атомщиков учились на ее опыте. Именно системы безопасности сегодня стали основой, фундаментом развития атомной энергетики.